- Эй, малец, позови мне Зору, а взамен получишь вот это! – высокий мужчина в темном плаще с низко надвинутым на лоб капюшоном покрутил перед чумазым цыганёнком блестящую монету. У того было загорелись глаза, но он быстро отвел взгляд от соблазнительной добычи и скороговоркой выпалил: - я бы рад, но тут нет такой, мой господин…
- Что ты врешь?... – повысил голос незнакомец, ловко поймав юркого мальчонку за свободную рубаху, - все знают Зору – воспитанницу главной ведьмы Златы.
- У нас нет такой, господин, Христом клянусь, - чуть не плача, перекрестился цыганенок, продолжая бороться с огромным соблазном рискнуть и страхом получить наказание от самой шувихани.
- Вчера была, а сегодня – нет?.. – не отступал незнакомец, крепко держа за руку цыганенка.
- Да ее уже несколько дней как нет, мой господин, правду Вам говорю, - жалобно хныкал малец, озираясь по сторонам в поиске подмоги.
- Тогда даю тебе больше – две монеты, и ты проведешь меня к вашей главной ведьме, - настаивал тот, пытаясь рассмотреть в мутных вечерних сумерках мелькающие силуэты возле отделенного цыганского табора.
- Премудрая Бахт никого не принимает, мой господин, - пытался выкрутиться из сильных рук цыганенок, - потому что наш табор уже уходит.
- Куда?...И кто такая Бахт?... – воскликнул незнакомец, растерянно выпустив мальчонку.
- Наша новая шувихани, ну, то есть, ведьма – теперь она тут главная вместо Златы. А куда мы идем – я не знаю…Но куда – нибудь подальше от Маджарии – так велела сама шувихани, - прокричал напоследок цыганенок и бросился наутек в сторону табора, где шли последние приготовления перед долгой дорогой. Он было сделал решительный шаг вперед, но затем остановился и скинул с головы капюшон, встряхнув густыми черными волосами, словно смахивая с них невидимое наваждение. Он долго всматривался вдаль, где медленно гасли цыганские костры, а по громким голосам ромов, мелькающей суете и ржанию лошадей было понятно, что табор уже действительно свернули. На его бледном лице с уставшими глазами отражалась борьба самых противоречивых чувств и эмоций, среди которых любовь была всех сильнее. Именно она толкала его вперед, к этим странным и диким кале, среди которых потерялась та, которая стала его счастьем и проклятием одновременно. Но внутренний голос настойчиво шептал: «Остановись, безумец! Или ты забыл великий закон Предопределения?...Твоя судьба давно решена, и все в руках Господа нашего. Раз так случилось – значит, прими это с покорностью и следуй дальше по своему пути..». До боли сжимая кулаки и кусая губы, он мучительно боролся за выбор между тем, во что он верил, и тем, чего он хотел всем сердцем и душой, но разве можно так легко предать свою Веру и пойти против свершившегося, а значит, неминуемого?...
- Пастор Виллюс?... Какая неожиданная встреча! – несколько знакомых ему прихожан приветливо сняли шляпы в знак уважения, - вы тоже наблюдаете за тем, как эти шарлатаны покидают наш город? – рассмеялся один из них, - все правильно: бегство для кале – лучший способ перенести свои виселицы в другое место. А вечерняя проповедь сегодня состоится, или переносится на другой день?..
- Да, конечно, - рассеянно улыбнулся Виллюс и скинул с себя темный плащ, под которым было строгое пасторское одеяние, - ничто не может помешать изучению Священного Закона Жизни. «А сердце… - подумал он про себя, двигаясь по направлению к церкви, - сердце, наверное, переболит однажды – иногда его приходится выбивать одним ударом кулака, раз в силу вступает само Предопределение…».
- Ты все правильно предвидела, Бахт, но почему у тебя такие грустные глаза?...- с отцовской нежностью спросил старый цыган Драго, запрягая вороных в повозку, в которой сидела главная шувихани табора.
- Мне всегда немного грустно, когда приходится покидать места, ставшие родными, - коротко ответила шувихани, заворачиваясь в широкую цветастую шаль.
- Ой, лукавишь ты, красавица моя, - покачал головой Драго, заглядывая в глубокие глаза Бахт, - для каждого кале дорога – это свобода, а свобода – это и есть счастье, не так ли, дорогая?...
- Что ты пытаешься вытащить из меня, Драго?... – улыбнулась Бахт, но ее глаза по – прежнему оставались погасшими и печальными, - я люблю свой Путь и дорожу своей Свободой, просто иногда за это приходится платить.
- Мы все за что – то платим, - задумчиво произнес мудрый цыган, поглаживая гриву бьющего от нетерпения копытом коня, - платим или отрабатываем – не имеет особого значения…Главное – это то внутреннее состояние, которое рождается в тебе после каждого Выбора своего Пути. И лишь оно является индикатором верного или ложного принятия решения.
- И Таро, и сновидения последних ночей показали мне одну и ту же картину: если мы немедленно не прокинем Стергом и не уедем далеко за пределы Маджарии, то нас опять обвинят во всех грехах, и тогда не избежать многочисленных смертей наших братьев и сестер, - красноречиво проговорила Бахт, собирая в красную ленту свои длинные непослушные волосы.
- У меня нет никаких сомнений в верности этого решения, мудрая шувихани, - с теплой улыбкой промолвил цыган, подкладывая под спину Бахт мягкую бархатную подушку, - твой дар неоднократно спасал многих людей от неминуемой погибели, но…помог ли он лично тебе?...Иногда нам свойственно впадать в крайности из-за глубоко скрытой неуверенности в себе, и тогда мнимая свобода, которую мы выбираем, становится ловушкой для наших подавленных желаний и нереализованных потребностей души.
Бахт попыталась было возразить, блеснув молнией своих потемневших от гнева зеленых глаз в дерзкого цыгана, но затем бессильно опустилась на подушки и горько, совсем по – детски, разрыдалась, не в силах больше сдерживать свою острую душевную боль.
- …Можешь мне ничего не говорить – я и так все чувствую, - ласково поглаживал Драго кудрявую голову молодой шувихани, - ты просто поплачь и поспи немного…Однажды ты найдешь, чем душу свою успокоить – впереди у тебя долгая дорога, на которой ты встретишь немало людей, нуждающихся в твоей помощи…Спи, спи, моя девочка, скоро уже рассвет и на небе начнут появляться первые зори…Мое любимое время, о котором я всегда буду помнить, когда я нашел тебя, беспомощную и умирающую крошку, на холодной земле в густых кустах возле лесного озера. Уже тогда ты была настоящей шувихани, которая отчаянно боролась за жизнь, используя силу всех четырех стихий и сражаясь с самой смертью. Но все равно ты для меня навсегда останешься маленькой Зорой, которая так хотела быть счастливой…
….Неизвестно почему, но, повинуясь своему внутреннему голосу, в силу которого Драго всегда искренне верил, в ту далекую ночь он пошел по другому пути – через лес. Знатный ловарь, цыган давно занимался торговлей лошадьми по всей территории Маджарии, по которой уже не первый десяток лет кочевал его большой табор. Ведя под уздцы белоснежного, как снег, коренастого тинкера, Драго уже предвкушал звон монет в своем кармане и спешил успеть к рассвету на самую крупную ярмарку, которая каждую осень проходила в столице Стергоме. Октябрь в тот год выдался особенно холодный и дождливый: высокие горы Маджарии утопали в серой дымке, а землю покрывал первый серебристый иней. Поеживаясь от мороза, Драго шел по извилистой лесной тропинке, пока не вышел к небольшому лесному озеру, окруженному ветвистыми соснами. Замедлив шаг, он подошел к берегу и закурил трубку, словно ожидая что – то увидеть. Интуиция не преминула долго ждать – из густых кустов, поросших камышами, послышался слабый писк, не похожий на голоса животных или птиц. Раздвинув заросли, цыган обнаружил маленький сверток, из глубины которого доносились эти странные звуки. Развернув грязную и влажную от сырости мешковину, Драго удивленно ахнул: «Господи, Боже мой! Кто же с тобой так обошелся, крошка моя?...» . Посиневшая от холода и слез, в тряпье лежала новорожденная девочка, чье сердечко едва трепетало – видно, она уже устала бороться за свою жизнь. Быстро скинув с себя теплую жилетку, цыган завернул в нее ребенка и, оседлав коня, поскакал в сторону своего табора.
- Значит, вот оно как?... – укоризненно покачал седой головой Баро – барон их табора, - коня ты не продал, зато очередной рот нам принес?..
- Да ладно тебе, Баро, всех выкормили – и эту прокормим, - остановила его жена Роза, заворачивая ребенка в теплое одеяло и пытаясь напоить коровьим молоком. Баро только махнул рукой и молча отошел в сторону, предоставляя возможность женщинам поухаживать за бедной крошкой: как никак, но их большой табор славился своим милосердием, поэтому им было не в первой подбирать подкидышей и давать им новый дом вместе со своим покровительством.
- Она улыбается тебе, Драго! – умилилась Роза, глядя на ребенка, - а взгляд то у нее какой….прям как у взрослого и умудренного опытом человека. И действительно, порозовевшая малышка, насытившись и согревшись, очень внимательно смотрела на своего спасителя огромными – чуть ли не на пол – лица – глазищами, и слабо улыбалась.
- Да…, - бережно касаясь ее крошечных пальчиков, прошептал Драго, - смотрит так, будто мы с ней давно не виделись и снова встретились. А по взгляду сразу видно, насколько зрелая у нее душа….Видать, уже немало испытаний она прошла, раз не сгинула в дремучем лесу…
- Ну, ты же не возьмешь ее к себе, Драго, - всплеснула руками Роза, - ты живешь один как перст – куда там тебе за ребенком смотреть…Тебе своих лошадей хватает. Ну а у меня и так семеро по лавкам скачут – ума не приложу, что с твоей находкой делать….
- А ну, расступитесь ка! – главная шувихани табора – старая цыганка Злата – звеня своими многочисленными браслетами и неся за собой тонкий шлейф трав и благовоний, отодвинула от девочки любопытных цыганок. – Дайте ко я взгляну на нее… Цыганки почтенно отступили – слово шувихани было для всех законом. Убрав со своего морщинистого лица длинные волосы цвета пепла и что – то про себя приборматывая, главная ведьма склонилась над малышкой и пару минут внимательно ее рассматривала, словно сканировала насквозь.
- Слава Всевышнему – после моей смерти вы не останетесь без защиты! – наконец торжественно изрекла Злата и по – хозяйски взяла ребенка на руки, указывая скрюченным от старости пальцем на тонкое горлышко малышки: - Вот она, ваша будущая шувихани – берегиня нашего рода и хранительница святых традиций. Слава Господу, что он услышал мои молитвы и направил Драго по верному пути. Цыгане восторженно засвистели и осторожно подошли к Злате, чтобы рассмотреть на шее ребенка легендарную «метку ведьмы» - округлое коричневое пятно, расположенное прямо в центре гортани.
- Лучший знак из всех, которые мне когда- либо приходилось видеть: у нее метка Оракула - а это крепкая связь с Космосом и точная передача информации, – радостно произнесла старая шувихани и повернулась к Драго: - когда ты ее нашел?...
- Сегодня на рассвете, возле лесного озера, - ответил цыган, с удовлетворением раскуривая длинную трубку.
- Значит, с первыми зорями она к нам пришла…Еще один хороший знак, - склонилась к девочке Злата, - поэтому нарекаю тебя Зорой – в честь утренней зори, а свое Истинное имя ты получишь при Посвящении.
…С самого раннего возраста маленькая Зора жила с осознанием того, что она – будущая шувихани, что означает «ведающая сокровенным Знанием». В отличие от дуккерок – среднестатистических цыганок – гадалок, которые вечно просят на улицах «позолотить ручку» - шувихани для цыган были сродни божеству, к которому они относились с почитанием, уважением и благоговейным трепетом. Именно настоящая ведунья шувихани была обладательницей истинной магической силы и врожденной мудрости, носительницей древнейших знаний и тайных обрядов, не доступных простым смертным и передающихся из поколения в поколение из уст в уста. По старым цыганским преданиям шувихани имеет волшебную силу благословения и проклятия, которой она легко распоряжается по своему усмотрению: может как казнить, так и помиловать, как уничтожить, так и воскресить. Вот почему в каждом таборе власть шувихани была гораздо сильнее, чем репутация самого цыганского барона. Ведьма не только в совершенстве владела древней магией и берегла цыганские традиции – она выступала арбитром во всех цыганских спорах и разногласиях, и ее конечное слово было для всех законом. Все без исключения кале с рождения знали, что ослушаться шувихани - значит, навлечь на свою голову кару небесную, поэтому вера в ее сверхъестественные таланты среди цыган была столь велика, что никто из них не перечил ее воле. С приходом старости ведунья табора искала себе преемницу, которую растила и обучала премудростям магии до двадцатилетнего возраста, после чего юная шувихани проходила обряд Посвящения и занимала почетное место своей предшественницы. Но не все так было просто, поскольку будущая шувихани выбиралась по редким знакам на теле – «меткам ведьмы», и особым энергетическим ощущениям старой ведьмы, которые помогали распознать ее врожденный дар. Поэтому Злата к своим семидесяти годам не случайно так волновалась: приблизилась неумолимая старость, а достойной преемницы все не было, пока не появился этот чудный ребенок, который принес с собой рассвет.
Когда Зоре исполнилось семь лет, Злата начала передавать будущей шувихани свой опыт. Первые три года девочка исколесила все луга и леса, изучая все лекарственные и магические растения, запоминая их названия и лечебные свойства. Затем Злата начала обучать ее искусству изготовления мазей, снадобий, порошков, припарок и смесей, а когда Злате исполнилось тринадцать лет, началась истинная магия: изучение исцеления с помощью рук, освоение заговоров, заклинаний и волшебных ритуалов. Кроме того старая шувихани, боясь не успеть, денно и нощно учила свою протеже разгадывать сны, гадать на цыганских картах, посылать и снимать проклятия, управлять людьми с помощью гипноза, видеть их ауру, создавать защитные талисманы и многое другое, от чего у Зоры голова шла кругом. Но, не смотря на свое совсем нетипичное детство и полную аскезу в компании магии да старой ведьмы, она чувствовала себя безусловно счастливой, так как не ведала иной жизни и не представляла себе другого пути. Злата же была нескрываемо довольна: маленькая ведьма делала такие стремительные успехи, что иногда ей казалось, будто Зора все это давно уже знала – просто немного подзабыла и теперь вспоминает заново.
Не успело Зоре исполниться тринадцать лет, как на нее с неприкрытым вниманием стали посматривать многие цыгане, у которых подрастали свои сыновья. А еще через пару лет Злата не успевала отбивать свою подопечную от обилия женихов, обивающих их порог и предлагающих за красавицу – невесту немалый выкуп. Зоре было чем гордиться: ее врожденный дар удивительным образом сочетался с поистине волшебной красотой и природной грацией. Каштановые волосы с медным отливом, утонченные черты лица, гибкий стан и огромные изумрудные глаза, в которых отражалась целая Вселенная, заставляли ее многочисленных вздыхателей ее желать и бояться одновременно. Кроме того она обладала поистине цыганскими талантами: прекрасно танцевала и пела, что делало ее еще больше привлекательной и загадочной.
- Даже не смей думать, - резко оборвала ее наставница, когда заметила, как Зора переглядывается со смазливым сыном цыганского барона, который давно смотрел в ее сторону страдающими глазами, – это не твоя история.
- О чем ты?... – весело спросила девушка, мастеря на поляне возле табора причудливый амулет.
- Сама знаешь, о чем, - проворчала старая шувихани, - нам закрыта дорога в личное счастье.
- С чего бы это?.. – звонко рассмеялась Зора, по – дочернему обнимая старую цыганку, - мы что, не имеем право быть счастливыми?...
- Не имеем, - отрезала Злата, - у нас иная судьба и иное предназначение, которое подразумевает полную свободу и независимость от личных чувств.
- Но как любовь может помешать свободе? – искреннее удивилась Зора, чье сердце стало расцветать с каждым годом и все чаще ожидать какого – то чуда, но только лично для себя.
- Может, еще и как, - воскликнула Злата, вплетая в густые волосы своей наставницы алую атласную ленту, - ты уродилась с редким даром, поэтому не можешь его распылять на…всякие там земные чувства. Сила твоей энергии должна быть всегда наполненной и меткой, как стрела, поэтому ты не имеешь права ее ослабить, дав волю своим эмоциям. А любовь со своими неминуемыми страданиями источает и опустошает, не говоря уже о том, что мужчины регулярно живут на женской энергии, подпитываясь ей и заряжаясь, в то время как мы, женщины, постоянно ее теряем, потому что постоянно отдаем.
- Странно ты все объясняешь, - пожала плечами Зора, - насколько я понимаю и чувствую, любовь – это взаимовыгодный энергообмен между мужчиной и женщиной…это как два переливающихся сосуда, как две половинки одного целого: вместе они сила…
- Чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь, что все эти истории про «половинки» - самые настоящие байки, которые только мы, цыгане, можем так искусно втирать в головы наивных барышень, - хрипло рассмеялась шувихани, - на самом деле мы по истине свободны только тогда, когда не ограничены ни во времени, ни в пути, ни в выборе, а все эти блага способно дать лишь полноценное одиночество. Насколько ты понимаешь, я имею ввиду нас, шувихани, а не простых смертных женщин, добровольно идущих под мужскую пяту.
- Злата, видно когда – то ты была очень несчастна….но потом примерилась с этим и посвятила себя служению людям, - тихо произнесла Зора, коснувшись морщинистой руки старой цыганки. Та быстро одернула руку и отвернулась, пытаясь унять легкую дрожь в сморщенных губах, на которых редко можно было увидеть улыбку, и потом произнесла:
- Смирись, милая, доля у тебя такая – вон даже сердечная линия на твоей ладони об этом говорит.
- Ну и что?... – упрямо подняла густые брови молодая ведьма, - на то и дана свобода, чтобы можно было воспользоваться правом выбора. Ты сама видела, какая крошечная линия жизни была изначально на моей левой руке – почти не заметная, а это значит, что я давно должна была умереть еще новорожденной. Но я так хотела жить, что провидение послало ко мне доброго ангела – хранителя в виде Драго, и вот видишь, как теперь изменилась эта линия на правой руке?...Жить не пережить!
- Есть только две неизменные даты, которые не подлежат корректировке и вмешательству свободной воли, - ворчливо сказала старая шувихани, которая не любила подобные споры, - это дата рождения и смерти, поэтому не было там никакого твоего выбора, Зора – это предначертание.
- Ты сама себе противоречишь! – не унималась Зора, которая обладала достаточно упрямым нравом и настойчивостью, чтобы вести долгие споры с самой шувихани, - раз изменилась линия жизни, значит, в моих силах изменить и личную судьбу.
- Ты все равно не сможешь – даже не пытайся, - нахмурилась Злата, - по твоей судьбе быть тебе одинокой, и это плата за твою свободу и врожденный дар, так что прими это и будь благодарной.
А впрочем, она обожала свою свободу. Ее сердце было занято исключительно познанием окружающего мира и его тайной стороны в виде древней магии, а душа радовалась каждый день новым ощущениям и любимым моментам, от которых она черпала силу и вдохновение. Бесконечные дороги, песни и пляски у костра, новые города и новые лица, мелькающие пейзажи, уходящие вдаль, прогулки на лошади по великолепным горам Маджарии, в которые ее влюбил еще в детстве Драго – все это напоминало одно захватывающее приключение, в котором не было места сомнениям и тоске.
Оставалось не так много времени до Посвящения Зоры, когда она должна была принять «эстафету» от старой Златы и стать единственной главной шувихани табора. Накануне своего двадцатилетия, когда должно было свершиться это главное событие в ее жизни, ей пришло ночное видение, которым она не преминула поделиться со своей наставницей.
- Я не знаю, почему, но нам нужно срочно переехать в Стергом, - произнесла она на рассвете, когда они пошли в луг собирать первую росу.
- Раз ты так чувствуешь, значит, поедем, - согласилась с ней Злата, у которой уже не осталось никаких сомнений в чудесном даре своей воспитанницы, - хотя, конечно, это для кале не лучшее место…Ты сама знаешь, какое к нам враждебное отношение, особенно в больших городах. Я бы не хотела, чтобы у наших ромале появились новые печати на теле – это самое простое, что нас может ожидать…
Зора прекрасно знала о цыганских репрессиях, которые ужесточились по всей территории необъятной Эребы еще с пятнадцатого века, когда прежде доброжелательное отношение к кочевому племени резко сменилось на враждебное. Даже сейчас, в восемнадцатом веке, кале не меньше страдали от гонений и подвергались суровым наказаниям только за то, что церковная паства частенько отдавала предпочтение цыганской ворожбе и действующей магии, что приводило церковнослужителей в ярость и подталкивало к созданию все новых антицыганских законов на государственном уровне. Среди соплеменников Зоры было немало женщин с солидной «коллекцией» печатей на теле – неугодных цыганок всегда клеймили и отрезали им уши, а мужчин вешали или колесовали. Впрочем, это не могло остановить их кочевую романтику и поломать свободолюбивый дух, поэтому кале вынуждены были постоянно кочевать из города в город, пока их не обвиняли в новых «грехах» и «преступлениях».
- Стергом так Стергом, - вздохнула старая шувихани, - я сейчас скажу Баро, чтобы дал команду сворачивать табор.
Зора действительно не понимала истинной причины такой необходимости, но давно доверяла исключительно своей интуиции и ощущениям, а так же никогда не противилась вещим сновидениям, которые еще ни разу ее не подводили. В этом коротком сне ей привиделось, как четыре дороги сходятся воедино и пересекаются в одной точке, образуя перекресток пути, на котором она заметила деревянный указатель с надписью столицы Маджарии.
Ее интуиция оказалась права: пока ее душа подсознательно искала ответ на нерешенную задачу, еще три нити судеб должны были соприкоснуться друг с другом, ибо каждая из них резонировала с общим сокровенным вопросом. В то время, как цыгане запрягали свои кибитки, чтобы отправиться в путь, три души одновременно посылали в пространство один и тот же запрос. Путешественник и собиратель магии Тагар медленно брел по пыльной дороге по направлению к Стергому – его преследовал вечный вопрос Свободы Выбора человека, который он пытался разгадать уже много лет, изучая древние учения и оккультные науки. Прекрасная герцогиня Джули, которая жила в роскошном особняке в центре столицы, отчаянно вдыхала нюхательную соль, которая все равно ей не помогала от затянувшейся депрессии – она уже устала надеяться на чудо, которое могло спасти ее мечущуюся от тоски душу. А местный пастор Виллюс, проповедующий новое и прогрессивное учение Сальвинизма, очередной раз задумался над ключевым вопросом Предопределения Судьбы – неужели у человека настолько поражена воля, что ему отказано в возможности самостоятельно выбирать свой путь?...
Четыре разные пути неумолимо двигались к общему перекрестку, чтобы найти в единой точке пересечения то, что они так давно искали, и что наверняка искало их….
….- Мое подчение, ромале! – в знак приветствия Тагар снял свою широкополую шляпу, когда одна из кибиток странствующего табора остановилась возле него, - до Стергома не подкинете?...
- Садись, - кивнул старый барон, смерив незнакомца быстрым и пронзительным взглядом, - путник?..
- Трэвелинг – как и вы, путешественник то есть, - рассмеялся Тагар, ловко прыгнув в кибитку, в которой ехала Злата со своей воспитанницей.
- Что ищешь вдали от дома, золотой мой?... – приветливо спросила старая шувихани, мгновенно просканировав непростого путника.
- Ки шан и романы, адой сан и човхани, - многозначительно ответил Тагар, что на старинном языке означало «куда идут цыгане, там есть и ведьмы».
- Вижу, вижу тебя, - кивнула Злата, сразу подметив в незнакомце мистическую душу, - собиратель знаний?..
- Как – то так, - почтенно наклонил голову Тагар, тоже определив в старой цыганке могущественную шувихани,- позволь мне остаться в вашем таборе на некоторое время – я как раз искал настоящую шувихани, чтобы убедиться в своей истине.
- Истина не нуждается в убеждениях, - произнесла Злата, явно польщенная комплиментом, - но раз хочешь, то оставайся, если сможешь быть нам полезным.
Табор остановился на окраине Стергома – у кромки леса, чтобы быть поближе к природе и подальше от людей. Тагар действительно оказался им полезным: он не только щедро одарил цыганского барона золотыми монетами и всячески помогал цыганам в их ремеслах, но и делился накопленными знаниями и опытом со старой шувихани, которая с интересом слушала истории о его дальних странствиях, чужих землях и древнейших обрядах, связанных с разными культурами и традициями.
- И все - таки я в очередной раз убеждаюсь в том, что вы владеете магией самих атлантов, - сказал он Злате после одного ритуала, за которым он внимательно наблюдал. – Вначале я думал, что это просто красивая легенда о вечных кочевниках, которые когда – то были жителями легендарной Атлантиды. Согласно сказаниям, после того, как мистический остров погрузился в океан, предки цыган покинули его на лодках и добрались до разных уголков земного шара. С тех пор они всё время поют и пляшут, в воде не тонут и в огне не горят – только живут и радуются. А кочуют лишь по привычке - так меньше шансов угодить в новый катаклизм.
- Может и так, - кивнула головой старая шувихани, уважительно относясь к этому мудрому и умному путешественнику, - недаром на самом древнем языке «рома» переводится как «дом»: вот и получается, что мы вышли из единого дома и несем в себе его магическую частицу, правда, называют нас в народе «кале» - не нравится им наша чернота.
- Людей всегда пугает неизвестное, - произнес Тагар, наслаждаясь пламенем огня, возле которого они сидели долгими вечерами, - они любят искажать вырванные из общего контекста фразы, и тем самым коверкать общий смысл. Я догадываюсь, в чем сила вашей магии. Если поверить в эту чудесную легенду, то после того, как будущие цыгане покинули великую Атлантиду, они начали совмещать свое волшебство и обряды с теми, которым обучались, путешествуя по разным странам. Именно потому, что цыгане являются кочевым народом, их магические познания столь велики. А далекий голос Атлантиды можно услышать у вас во всем – одна только колода Таро чего стоит! Изучая цыганские арканы, я увидел в них глубокий символизм, сакральные знания и тайный смысл – судя по всему, это и есть потерянные и зашифрованные послания атлантов, сохраненные в «простых гадальных» инструментах.
- Верно говоришь, - произнесла Злата, перебирая потрепанную колоду цыганских Таро, с которыми она не расставалась с самого момента своего Посвящения,- мы обладаем врожденным интуитивно-чувственным восприятием, поэтому даже самая простая уличная гадалка способна увидеть далекое будущее.
- Не совсем с тобой согласна, - включилась в разговор Зора, которая не переставала думать над вопросом свободного выбора, что ее особенно привлекало в разговорах с мудрым Тагаром. – Я сейчас не говорю не о нас, шувихани, а о простых дуккерках, которые мастерски владеют гипнозом и используют это не во благо, а ради собственной наживы, обманывая и обдирая, как липку, наивных и доверчивых людей.
- Ну, милая моя, это неотъемлемая часть нашего существования и естества, -благодушно рассмеялась старая шувихани, - наш табор не приемлет откровенное воровство и мошенничество, но и среди наших попадаются «белые вороны» - ничего тут не попишешь.
- Это к слову о свободном выборе человека, - продолжила Зора, пристально наблюдая за реакцией своей наставницы, - наблюдая за их «талантом», я пришла к выводу, что только слабый и неуверенный в своих силах человек может поддаться цыганскому гипнозу и «переключиться» на ту линию судьбы, о которой говорит дуккерка. И ты считаешь это нормальным?...Истинная магия должна служить во благо человеку, освобождая его сознание и расширяя его возможности, а эти дешевые прогнозы не оставляют ему выбора, отсекая все остальные варианты возможного будущего.
- Согласен с тобой, юная шувихани, - улыбнулся Тагар, который внимательно изучал цыганскую магию, - это кодировка и психическая манипуляция чистой воды. Профессионально владея техниками блокировки сознания и искусством «заговаривания зубов», простые гадалки зомбируют рассудок и парализуют волю, которая достаточно для этого слаба. Они «видят» приблизительные и наиболее проявленные варианты возможного будущего человека и «выбирают» для него самый простой и поверхностный вариант…
- …В который он начинает искренне верить, и тем самым непроизвольно меняет направление своей судьбы по велению гадалки, - продолжила его мысль Зора, - вот и получается «выбор без выбора»
- Ты знаешь, что истинные шувихани таким не занимаются, - нахмурилась Злата, которой уже было не по душе умничание своей преемницы. – Мы используем не гадание, а предсказание возможных вариантов жизненного пути, чтобы человек мог их всех прочувствовать и принять верное решение.
- И все равно я верю в свободу выбора – во всем! – эмоционально воскликнула Зора с горящими глазами. Этот странствующий мистик только подтвердил ее предположения относительно того, что воля может творить чудеса и сделать человека по истине свободным.
- Ой, не зарекайтесь, золотые мои, - покачала головой старая цыганка, - вы еще не знаете, с каким выбором вас столкнет судьба, и как вы им распорядитесь….
….Слухи о таборе вблизи Стергома быстро распространились по городу. Наслышанные о силе и возможностях шувихани, горожане, желающие узнать свою судьбу и решить наболевшие вопросы, приходили к цыганам как при свете дня, так и под покровом темноты, чтобы не опорочить свою репутацию – Маджария существенно усилила гонения на кочевых кале. Однажды на закате вдали от табора остановилась закрытая карета, из которой в длинной накидке и с закрытым плотной вуалью лицом вышла молодая элегантная женщина. По ее растерянному виду можно было судить, что она впервые рискнула обратиться за помощью к цыганам. Повинуясь внутреннему голосу, стоявшая неподалеку Зора быстро подошла к незнакомке и протянула ей свою руку:
- Меня зовут Зора. Кого ты ищешь?.. – спросила она, ощутив в своей ладони какие – то давно забытые ощущения, как искры, промелькнувшие в ее затрепетавшей от непонятного волнения душе.
- Наверное, тебя, - слабо улыбнулась женщина и откинула вуаль, внимательно глядя на Зору своими большими и голубыми, как небо, глазами, в которых жила старая печаль. Несмотря на свою аристократическую бледность и немного осунувшееся от слез лицо, незнакомка была очень хороша собой: правильные черты лица, точеная фигура и белоснежные локоны, рвущиеся на свободу из – под дорогой шляпки. Какое – то время они молча смотрели друг на друга, и по – видимому, чувствовали одно и то же: это были какие- то туманные и не подвластные разуму ощущения – словно невидимая искра пронеслась между ними, отчего они долго смотрели друг другу в глаза, словно искали там ответ на свой давно забытый вопрос.
- Меня зовут Джули, - представилась молодая женщина и наконец широко улыбнулась, будто встретила не цыганку, а близкого себе человека, - и мне очень нужна помощь. Может, ты мне поможешь?...
Так состоялась ее первая встреча с герцогиней Джули, с которой буквально с первого дня они невероятно сдружились, словно были знакомы целую вечность. Джули давно страдала от затяжной депрессии, из которой ее не могла вывести ни забота о детях, ни полный достаток, ни роскошь в окружении и забота мужа. Именно в нем –то и была ее загвоздка: Джули полагала, что герцог Арон, обладая недюжинной внутренней силой и деспотичным характером, привязал ее к себе не без помощи черной магии.
- А ты любишь его?... – просто спросила Зора в одну из их встреч, которые стали очень частыми, так как Джули нашла поддержку и утешение в лице молодой цыганки, умеющей читать ее душу.
- Не знаю…, - неуверенно ответила та, - скорее, я ему просто благодарна, тем более, есть за что…Но я мечтаю быть свободной – скажи мне, как?..
- Свободной от него или от неуверенности в своих силах? – с улыбкой спросила ее Зора, раскладывая на столе большие арканы Таро.
- От темной магии, которая разрывает меня изнутри и парализует мою волю – так я ощущаю его влияние на себя, - ответила Джули с блестящими от слез глазами.
- Темной магии не бывает – это всего лишь обратная сторона одной медали, - произнесла Зора, внимательно изучая расклад карт, - Да и нет на тебе никакого магического воздействия – ты сама загнала себя в тупик и страдаешь из –за того, что запрещаешь себе быть счастливой и реализованной, хотя твоя карта Силы всегда с тобой. Просто вспомни о том, что доставляло тебе радость, и вернись к этому делу – тогда и тучи развеются сами по себе. Так всегда бывает, когда мы следуем по своему пути.
- Когда то я мечтала создавать прекрасные костюмы и платья, - мечтательно произнесла Джули, улыбаясь от приятных воспоминаний.
- Так что тебе мешает?...- по – дружески обняла ее Зора, - вернись на Свой Путь и направь туда свою энергию – тогда и ощущение счастья непременно к тебе вернется.
- А любовь? – немного успокоившись, спросила Джули, на бледном лице которой появился первый румянец, - мне все время кажется, что я не смогу жить без этого чувства. Но знаешь…меня не покидает мысль, что это должна быть не просто любовь, с которой у нас путают страсть или сил привычки…Это нечто большее…То, что заставляет тебя чувствовать свою целостность и безусловное счастье лишь оттого, что ты знаешь этого человека…
- Я не сильна в этих вопросах, - улыбнулась ей Зора, - так как мое сердце свободно. А как ты себе ее представляешь – эту «не просто любовь»?...
- Когда словно срабатывает магнит души…, - тихо произнесла Джули, - и ты знаешь, что так было всегда, потому что иначе быть не может.
- Да ты влюблена – тут и к гадалке не ходи! – звонко рассмеялась Зора, у которой самым естественным образом сложились настоящие дружеские отношения с этой чудесной женщиной. – Расскажешь, кто он?...Или мне самой увидеть?...
- Одной встречи с ним было достаточно, чтобы почувствовать этот магнит, и одного разговора – чтобы узнать его душу, - прошептала Джули, и ее глаза засверкали от тайного счастья.
- Я поняла…, - улыбнулась Зора, выливая на блюдце кофейную гущу, - то – то Тагар в последнее время блуждает по табору с таким отрешенным видом! Достойный выбор, милая: он очень умный и необыкновенный человек, хоть и непростой, как подобает настоящему мистику.
- Наша с тобой встреча перевернула всю мою жизнь, - расплакалась Джули, - я снова стала дышать, мне снова захотелось летать и творить…А эта свобода…Тут все пропитано ею – счастливые вы люди, ромале…Следуете за своей мечтой, легко меняете дороги и не изменяете своим ценностям. А случайно встретившись с Тагаром я почувствовала такое умиротворение и такое спокойствие, словно именно этого состояния мне не хватало долгие годы – в нем хочется жить и в нем хочется раствориться.
- Тогда что тебе мешает?... – спросила Зора, внимательно изучая кофейную гущу, - из двух половинок получается прекрасное яблоко!
- Ты тоже это видишь?.. – всплеснула руками Джули, разглядывая четкий рисунок из кофейного осадка.
- Это то, что Злата называет предопределением, - произнесла Зора, убеждаясь в правоте своей интуиции с помощью больших арканов Таро, - то свободный выбор все равно за тобой.
- Вся эта «черная магия», депрессия и душевная тоска ни что иное, как голод души – я поняла это, - воскликнула Джули, обладающая очень тонким интуитивно – чувственным восприятием, - и ты абсолютно права: это все развеивается как дым, как только мы возвращаемся к Себе и находим в других потерянные частицы самих себя, придающие нам силы и возвращающие нашу целостность.
- Тогда ты готова последовать за ним – в никуда?... – вдруг спросила ее Зора, внимательно всматриваясь в ее душу, - он странствующий волшебник – пилигрим, который не привязан ни к месту, ни к людям.
- …Я не знаю, - после секундного замешательства ответила ей Джули, - ты задала мне самый сложный и тяжелый вопрос, на который у меня пока нет ответа.
«И все – таки она непонятна мне, эта загадочная свобода выбора, - размышляла Зора после разговора с Джули, - казалось бы, ждешь его, этот шанс получить то, о чем мечтаешь, но когда это происходит, то в силу вступает целая армия страхов, привычек, условностей и ограничений, которые зачастую оказываются сильнее собственной мечты…»
- …А ты, Тагар, можешь все бросить и остаться в Стергоме вместе с любимой, чтобы выстраивать свою дальнейшую жизнь уже не в одиночку, а вместе?... – спорила она у Тагара, когда поймала подходящий момент.
- Знаешь…Мои чувства к Джули – это не минутное увлечение, ни слабость и даже не страсть, - ответил он, присев у догорающего костра, - это нечто большее, что можно себе представить и вообразить в самых ярких фантазиях и мечтах. Это состояние, когда ты чувствуешь себя, как Дома, именно возле этого человека, когда останавливается время и растворяется пространство…Вообщем, я не могу тебе этого описать – я скуп на эмоции, как и любой мужчина. И меня это притягивает и пугает одновременно.
- Злата убеждена, что есть неминуемые события в нашей жизни, точнее, судьбоносные моменты, которые мы не можем обойти при всем своем желании, - нарушила тишину Зора, - но мне все равно не приемлем закон предначертания, по которому что – то могущественное и управляющее всеми нами вершит нашу судьбу. Тогда о какой свободе может идти речь?...Или же это иллюзия, придуманная самими людьми, или это игры нашего разума, ставящие неумолимые препятствия в виде ложных ценностей и инертной силы привычки…
- Я тоже не знаю, Зора, - задумчиво ответил Тагар, - я долгие годы посвятил себя изучению этого вопроса, но мне до сих пор не ясно: выбираем мы, или же выбирают нас…
- Казалось бы, что может быть проще?... – произнесла Зора, размешивая веткой гаснущие угли в догорающем костре, - любишь – скажи, хочешь сделать – делай, хочешь быть вместе – будь….Но почему всегда так тяжело?...
- Наверное, потому, что ты с этим еще не столкнулась, - просто ответил ей Тагар и направился в сторону леса – его успокаивала лесная темнота.
«Где находится этот загадочный и разрушительный «тормоз» и как он срабатывает, когда человек, получая свободу выбора, не пользуется этим по назначению?»... – не переставала думать Зора, изучая старые магические талмуды, словно пытаясь найти в нем ответ на то, чего там не было. И однажды она получила ответ на свой вопрос, но совсем не так, как она того ожидала.
До двадцатилетия оставалось меньше месяца, и однажды дождливым осенним вечером, повинуясь вездесущей силе внутреннего желания – ощущения, она накинула на себя длинный плащ, скрывающий цветастые цыганские юбки, оседлала коня и направилась в Стергом, который будто манил ее к себе в этот день. Бессмысленно блуждая по узким брусчатым улочкам города, незаметно для себя она подошла к храму, в окнах которого слабо горели подсвечники. Толкнув тяжелую дверь, она зашла вовнутрь и удивилась тому, насколько там было тихо и….пусто: никаких икон, церковных реликвий и даже алтаря. Странный это был храм – одинокий и целостный одновременно.
- Проповедь уже закончилась, - услышала она мягкий голос за своей спиной. Вздрогнув от неожиданности, она повернулась и сразу встретилась взглядом с темными и пронзительными глазами высокого молодого человека в длинном черном сюртуке, непохожем на обычное одеяние священников. Да и сам он слабо напоминал типичного пастора церкви: худощавый и хорошо сложенный, аристократической наружности, словно сошедший с портретов, которыми были увешаны богатые дома знати. У него были густые темные волосы с серебристыми нитями преждевременной седины, что еще больше добавляло ему шарма и магического обаяния. Но его глаза….в них можно было утонуть, настолько они были большие, выразительные и глубокие – словно затягивали в себя, как в сильную воронку. Но это было очень приятное и теплое ощущение, и настолько необычное, что Зора не смогла сдвинуться с места и отвести свой взгляд, которым она окунулась в незнакомца на непозволительно долгое время. Судя по всему, он был не меньше смущен и озадачен – ему не часто приходилось встречать в своем тихом храме таких необыкновенных девушек, скорее похожих на видение, чем на светских дам.
- Я могу вам чем – то помочь?.. – он первый нарушил затянувшееся молчание и предложил ей присесть на низкую деревянную скамью, расположенную возле стены.
- Я случайно сюда зашла – просто стало интересно, - невольно смутившись, ответила она, пытаясь унять усиленное сердцебиение.
- Случайностей не бывает, и просто так тоже закономерно, - улыбнулся он и тут же представился, словно боялся, что это прекрасное видение сейчас так же исчезнет, как и появилось внезапно, - меня зовут Виллюс, пастор Виллюс. А это – мой приход. А вы, как я погляжу, не здешняя?...
Совершенно легко и незаметно они разговорились, и этот разговор был настолько естественным, что Зора на миг забыла, кто она и насколько широка дорога, которая их разделяет.
… - Я сразу понял, что ты необычная, а какая – то…волшебная, - тихо произнес он на прощание, которое затянулось на несколько часов. Время словно остановилось, а они гуляли и гуляли по узким улочкам старого Стергома, пока не небе не стали появляться первые зори.
- Если тебе будет интересно….приходи завтра вечером ко мне на проповедь, - слегка смущаясь, сказал он, но в его словах прочиталось: «Я так хочу тебя увидеть опять…».
- …Уж больно ты весела и рассеяна сегодня, красавица моя, - пристально смотрела на нее Злата, внимательно наблюдая, как Зора в очередной раз пыталась приготовить снадобье, но все время путала компоненты.
- Просто настроение хорошее, - ответила та, отводя глаза от всевидящей цыганки.
- Ты мне смотри за своим настроением, девка, - покачала та головой, - скоро Посвящение, так что не растекайся своими мыслями так далеко – ты должна быть собранной, как никогда. Да, и не забывай, что с сегодняшнего дня тебя начинается строгий пост: только вода, сухие корнеплоды и полное молчание. Говорить ты можешь лишь со мной и то по существу.
- Я все помню, шувихани, - прошептала Зора, но ее сердце продолжало радостно биться в ожидании вечера.
«В конце концов, это мой свободный выбор, - успокаивала она себя, выбегая в сумерках из табора, - и никакая магия не может повлиять на мое решение». Неопытная в личных сердечных делах, но премудрая в целом, она отдавала себе полный отчет, что вчера что – то необычное и прекрасное вошло в ее жизнь. Нечто такое, что по всем ощущениям не было похоже на влюбленность или увлечение, которыми она уже наигралась в ранней юности, поэтому была способна отличать истинное от временного. Сила, превышающая даже ее возможности, тянула ее по направлению к церкви, и она невольно вспомнила слова Джули: «магнит души». Посвящение, миссия, путь, свобода…Все это уже не имело никакого значения – и было слишком поздно менять то, что уже случилось.
Виллюс наверняка ее ждал – это она поняла по его счастливому взгляду, когда он увидел ее входящей в храм. Паства у него была небольшая, но те, кто присутствовали в небольшом и полутемном зале, наверняка были верными последователями этой странной религии, которую он проповедовал. Присев на заднюю скамью, Зора с интересном смотрела и слушала Виллюса, у которого был явно выраженный талант оратора: он говорил с таким вдохновением и убеждением, что его невозможно было не слушать, а при этом от него исходила такая колоссальная энергия, которую она ощущала каждой клеточкой своего тела. Виллюс проповедовал сальвинизм - новую и необычную религию, которая в последнее время становилась популярной среди интеллигенции Маджарии. Зора впервые об этом слышала, не говоря уже о том, что она впервые была в храме: религией кале была Свобода, а Бога они видели повсюду, поэтому им не нужно было посещать храмы и соблюдать религиозные традиции. Он говорил много непонятных для нее вещей, но среди них красной нитью проходило то, о чем она постоянно думала в последнее время, и что рождало немало споров с ее наставницей Златой.
- Полная греховность человека изначально лишает его всякого выбора между добром и злом, между Богом и дьяволом, потому что он не имеет свободной воли и не может ничего избирать, кроме греха, - говорил пастор с горящими глазами, - Воля человека, плененная грехом, не способна сделать выбор в пользу Бога, поэтому Создатель сам возрождает людей Духом Святым без всяких условий, притом возрождает он именно тех, кого Он избрал для спасения по Своему благоволению. Это избрание не зависит ни от каких условий, оно не зависит от даже веры, которая появляется только после возрождения – в этом и выражается суверенная власть Господа нашего над миром.
- Что же это получается?.. – спросила она у него после того, как проповедь закончилась, и его паства разошлась по домам, - Выходит, что некое фатальное Предопределение решает все, а воля, вера и тем более, свобода выбора людей не имеют никакого значения?
- Так и есть, - уверенно ответил Виллюс, зажигая для нее несколько свечей, которые тоже не использовались на проповеди, - именно Бог своей суверенной волей одних людей избрал к спасению, а других — к вечной погибели. При этом Он действительно полностью исключает всякую возможность выбора человека как совсем неспособного к самостоятельности из-за полного поражения воли.
- Но это полный фатализм, - повторила Зора, глядя через огонь на горящие глаза Виллюса, - выходит, что человек – всего лишь марионетка в руках Бога, не способная принимать решение на своем пути?..
- Решения мы можем принимать – этого никто не отменял, но все равно все будет так, как ему угодно, - с улыбкой ответил пастор, не отрывая пронзительного взгляда от Зоры.
- Я скоро пройду Посвящение. Или не пройду, - неожиданно для себя произнесла Зора, утопая в магическом пространстве его глаз, - потому что все равно верю в свободу выбора и в то, что только мы сами способны влиять на свою судьбу, если руководствуемся благими намерениями.
- Только Ему решать, какие намерения благие, а какие – нет, - тихо произнес Виллюс, с силой отводя глаза от этой молодой ведьмы, незаметно проникающей в его сердце.
- Покажи мне свою левую ладонь, - попросила она и, словно боясь прикоснуться к его руке.
- Пожалуйста, - улыбнулся он и раскрыл ей свою руку, - я все равно не верю в эти ваши фокусы.
- …Ты много испытал и много потерял, - произнесла она после нескольких секунд молчания, - но ты настолько смирился с неизбежностью этих потерь, что словно принял их в свою жизнь как нечто неизменное и предопределённое, словно ты не видишь больше смысла ни верить, ни бороться за то, что тебе дорого…Может, именно поэтому ты нашел утешение в этой религии, отвергающей волю человека: так тебе проще и безопаснее жить, чтобы снова не пережить боль потерь и поражений…
- А ты гораздо умнее, чем мне казалось, - пытаясь улыбнуться, произнес он. Эта чудная девушка, совсем не похожая на цыганку, словно видела его насквозь, чего ему меньше всего хотелось, и он отчаянно сопротивлялся, чтобы не пускать ее в душу, где была сплошная выжженная земля.
- Просто я хорошо вижу и чувствую тебя, - ответила она и поднялась к выходу: - поздно, и мне пора идти.
- А ты уверена, что хочешь сейчас уйти?.. – вскочил он и сам себя испугался – его сердце впервые за долгие годы одиночества почувствовало себя живым и радостно забилось.
И они снова долго гуляли по ночному городу и не могли наговориться, словно только что встретились после долгой разлуки.
….- А ты не хочешь остаться в нашем городе?... – через некоторое время после их удивительного знакомства спросил он, когда они встретились недалеко от ее табора.
- А ты хочешь, чтобы я осталась?... – переспросила она и больше всего на свете хотела услышать от него то, о чем мечтала в последние дни и ночи.
- На все воля Божья, - немного помешкав, ответил Виллюс и тут же стушевался, увидев ее потухшие глаза, - ты сама должна принимать это важное для себя решение.
- Но чего желаешь именно ты, кроме того, что твоей жизнью полностью управляет Господь? – спросила она, отойдя от него в сторону.
- Я желаю жить в согласии с Богом и служить тому делу, которое я для себя избрал, - произнес он, чувствуя, что все его догмы и верования могут сейчас разлететься в один момент. И это его пугало не меньше, чем желание остаться с нею навсегда.
- Значит, ты тоже считаешь, что свободы выбора не существует, - упавшим голосом проговорила Зора, - а я так надеялась, что не одинока в своей вере…
- Каждый верит во что – то свое, - быстро ответил Виллюс, желая поскорее закончить этот неприятный для него разговор. – Я буду ждать тебя завтра.
В ответ она лишь улыбнулась и быстро побежала к табору, чтобы не расплакаться на его глазах – это была недопустимая для нее слабость.
…А на рассвете зашел попрощаться Тагар .
- Далеко ли ты собрался, друг любезный? – спросила его Злата, протягивая ему на память защитный оберег на удачу.
- Куда глаза глядят, - ответил он, пытаясь скрыть свое смущение и смятение одновременно. – Дорог много, но путь один.
….- А знаешь, о чем я подумал?... - сказал он на последок Зоре, прежде чем выйти на проселочную дорогу, ведущую из окрестностей Стергома, - каждый выбор человека – уже правильный для определенного отрезка его пути. Но дороги меняются, и мы вместе с ними. Кто знает, может в далеком будущем нам суждено иначе переиграть ситуацию потому, что мы уже будем к этому готовы – это и есть эволюция сознания, о которой говорили древние мудрецы. А внутренняя свобода – это то, что все равно всегда остается с нами, вопрос лишь в том, готовы ли мы ею воспользоваться или решаем подождать до «лучших времен».
- Так пусть случатся эти времена, - тихо произнесла Зора, так как все остальные вопросы были неуместны.
- Мы еще увидимся, - подмигнул ей на последок Тагар и ускорил свой шаг.
Уже под вечер ненадолго пришла Джули – она была на удивление спокойна и умиротворена.
- Я все знаю, - остановила она Зору, как только та собиралась ей сообщить последнюю новость. – И я тоже сделала свой выбор, правда, не знаю, насколько он свободный…Когда приходится выбирать между собственным желанием, идущим от самого сердца, и чувством долга и ответственности, то нельзя быть категоричным и называть что – то правильным, а что – то – нет. У меня есть дети – и я люблю их всем сердцем и всей душой, а это не просто ответственность. У меня есть муж, которому я искренне благодарна не только за все, что он для меня сделал, но и за то, что он обнажил мои страхи и слабые места, с которыми я стала справляться. И у меня есть я, и я знаю, чего мне хочется, и что наполнит мою душу радостью и светом – я уже начала делать первые шаги в моем творчестве, и это невероятно успокаивает. А «не просто любовь», как мы с тобой ее называем…Я уже счастлива от того, что встретила и узнала его, прочувствовала его душу и обрела то новое состояние, которое без этой встречи было бы не возможным. А дальше наверное не имеет особого значения, насколько тесно пересекутся наши пути – тут действительно на все Воля Божья, но теперь я точно знаю, что уже не буду прежней – этот магнит души меня изменил раз и навсегда…
…- Я готова к Посвящению завтра, а через день мы выдвигаемся из Маджарии, - в тот же вечер сообщила Зора своей наставнице. – Видение показало, что эта история закончена.
- Чему быть – того не избежать, - улыбнулась старая цыганка и пошла оповестить барона, что теперь у них будет новая шувихани – не менее опытная, чем она сама.
- …Теперь тебя зовут Бахт, что на древнем языке означает Счастливая, - торжественно проговорила старая цыганка, снимая с обнаженного тела Зоры белое полотно и омывая ее родниковой водой в знак нового рождения. – Скажи мне, шувихани, отрекаешься ли ты от своего прошлого и даешь ли ты умереть прежней Зоре во благо служения своему Пути?
- Отрекаюсь и готова, - не мешкая, промолвила новая Шувихани и почувствовала, как одновременно что – то безвозвратно погибло и одновременно возродилось в ее душе.
- Отныне ты Свободна, - благословила ее старая цыганка и, накинув на свою преемницу новую рубаху, повесила ей на шею древний амулет, который передавался из века в век истинными ведуньями их табора.
Бахт благодарно склонила голову и спрятала под рубашку потемневший от времени кулон причудливой формы в виде трехлепесткового цветка, дающего по старинным преданиям ведунов силу и мудрость тем, кому он предназначен.
- Я свободна в своем Выборе, - произнесла она и вышла к своему табору, который собрался у костра, чтобы поприветствовать новую шувихани.
Comentarios