Кара была преднамеренно затянута – так, чтобы до момента ее начала ведьма еще хорошенько помучилась в ожидании очищающего огня. К полудню Агнету привели на центральную площадь, где уже возвышался Столб Позора, и крепко обмотав ее руки и ноги, оставили под палящим солнцем. Затем, по традиции кары, все жители Берга – по добровольно – принудительному – желанию, должны были медленно приносить к столбу поленья и хворост, собирая коллективный костер. И лишь потом, на закате, ее должны были сжечь согласно предписаниям трактата «Метла» - так поступали со всеми ведьмами и колдунами, с которыми яростно боролась вся Эреба на протяжении последнего времени.
В состоянии полузабытья она то открывала, то снова закрывала воспаленные глаза, проваливаясь в короткие обмороки от полного истощения и мучительных пыток. Боли в теле она уже не ощущала – все тело превратилось в одну общую болевую точку, и единственное желание, которое она испытывала, возвращаясь в сознание, была нестерпимая жажда.
- Агнета, выпей…, - очнулась она от тихого голоса и, как сквозь туман, увидела перед собой грустное лицо ее соседа Хьюго, а затем почувствовала живительную влагу, стекающую по ее потрескавшимся губам. Быстро, пока его не увидели охранники, Хьюго выдавливал воду из специально намоченной тряпки, протирая ее покрасневшее от жары и покрытое пылью лицо.
- Уходи…тебя могут увидеть… - прошептала Агнета пересохшими губами, отворачиваясь от воды.
- Хоть сейчас уйми свою гордыню и облечи свои часы, - с отчаянием проговорил Хьюго – его глаза были наполнены болью и состраданием. Он не мог смириться с тем, что все его старания по спасению этой упрямой ведуньи пошли прахом, и она собственноручно загнала себя на этот чертов костер.
- Спасибо, Хьюго – ты сделал больше, чем мог, - произнесла она, пытаясь выйти из обморочного тумана, - но это мой выбор….
- ….Пойти на смерть, вместо того, чтобы помочь сотням и даже тысячам людей?... – воскликнул Хьюго дрожащим голосом.
- Зачем?... – криво усмехнулась Агнета, постепенно возвращаясь в страшную реальность, - им это не надо, Хьюго…Вот увидишь, как сейчас благодарные горожане будут приносить хворост к моим ногам…
- …Прости их всем сердцем, дочь моя, ибо эти добрые люди не ведают, что творят…, - тихо произнес местный священник Мартин, который, нарушая правила и меры предосторожности, тоже подошел к осужденной, чтобы облегчить ее страдающую душу.
- Мне не нужны твои слова утешения, Мартин! – словно встрепенулась Агнесса, и из-под длинной копны ее медных волос гневно блеснули ее потемневшие от боли зеленые ведьмовские глаза. – Свои проповеди о прощении и принятии оставь своим прихожанам, а мне дай спокойно умереть…
- Ты не умрешь спокойно, - возразил ей священник, - так как твоя обида разъедает тебя сильнее, чем огонь. Отпусти ее и вернись на небеса с облегченной душой: это нужно не им – это нужно тебе, так как только прощение дает истинное освобождение…
- Отойдите от меня! Вы – оба! – почти закричала охрипшим голосом Агнета, и ее глаза загорелись «дьявольским огнем», как называла Великая Инквизиция зеленый оттенок особо опасных ведьмацких глаз. – Не прощу! Не отпущу и не забуду! Они не готовы принять ни мое прощение, ни мою помощь – так пусть и прозябают в своей темноте и невежестве дальше…
- Я буду за тебя молиться, - опустив голову, тихо произнес Мартин, и медленно побрел в сторону своего Храма, молитвенно перебирая старые четки в дрожащих пальцах.
- Я не забуду тебя, Агнета, и всегда буду помнить….и вечно БЛАГОдарить, - со слезами на глазах произнес Хьюго и понуро побрел в сторону дома, возле которого ему уже давно подавала тревожные знаки его жена.
…Солнце пекло нещадно – не удивительно, что такая аномальная жара в этом году вызвала не только засуху, но и всплеск эпидемий и «черного проклятия», как называли смертоносное заболевание, охватившее многочисленные города по всей территории Эребы. Она была бы рада вновь провалиться в небытие, но ее сознание словно включилось, для того чтобы она могла увидеть весь «театр абсурда», происходивший вокруг нее. Постепенно стали стекаться жители Берга: те, кто не побоялся лишний раз выйти на улицу из – за «черного проклятия» - хотя бы для того, чтобы внести свою лепту в уничтожение этой ведьмы, виновной во всех их бедах. Многие из них, прежде чем положить у подножья будущего костра свои поленья, выкликивали гневные проклятия, грязные оскорбления и плевали в ее сторону, пытаясь попасть в ее «дьявольские глаза». Им разрешалось все, за исключением метания камней, так как неудачно брошенный камень мог ненароком разбить голову ведьме и помешать святому наказанию. Этот закон ввели недавно, после того, как в соседнем городке в прошлом году в один день были отправлены на костер целых 100 сатанинских отродий мужской и женской особей, включая детей, одержимых лукавым. В тот день то ли вершители самосуда над ведьмами и колдунами, то ли, как поговаривали втихаря, сердобольные жители, большими камнями прибили почти половину приговоренных. Тем самым их сжигали уже мертвыми, и они не смогли вкусить напоследок силу очищающего пламени.
Она висела на столбе, горделиво подняв голову, и не пыталась отворачиваться и закрывать глаза на ядовитые слова и слюну, летевшие в ее сторону. Все свои чувства и эмоции она выражала взглядом, направляя его в сторону очередного обидчика и вкладывая в него всю свою боль и ярость, проявленные под глубоко скрытой обидой.
- Не смотри на нее! – закричала толстая повариха Эма, закрывая ладонью глаза своему мужу, взирающему на ведьму с неприкрытым страхом и скрытым вожделением. – Скольких добропорядочных мужей она погубила своими глазищами – и не пересчитать! Другие жены, пришедшие со своими мужьями, стали лихорадочно креститься и спешили быстро уйти, утягивая за собой своих благоверных, каждый из которых в глубине своей души нет, да подумал о том, что сегодня их городок лишится одной из самых красивых и умных женщин. Подыгрывая перепуганным, как куры, горожанкам, Агнета подмигивала их мужьям, а некоторым посылала губами воздушные поцелуи. Ей были совершенно безразличны эти скучные мещане, просто ее стала забавлять эта предсмертная игра, которая временно заглушала всю боль ее измученной души. Как она и предполагала, с дровами для костра приходили и те, кому она помогла за свою недолгую жизнь. Не поднимая на нее глаз, они быстро кидали в общую кучу полено и так же быстро уходили, так и не решаясь посмотреть на нее. И таких было немало – повинуясь Великой Инквизиции и страху перед Господом, они заглушили угрызения совести необходимостью следовать за общественным мнением. И по отношению к ним она чувствовала еще больше обиды и злости, чем к тем, кто поливал ее проклятиями и браными словами. То же самое было неделю назад, когда на общем костре ведьм горела ее лучшая подруга Урсула – прекрасное белокурое создание, с милосердием которой мог бы посостязаться разве что отшельник отец Мартин. Урсула спасла немало больных и страждущих душой и телом, искусно сочетая целебные свойства растительных трав с лечением молитвами и руконаложением на больные места. Среди ее тайных посетителей, как и у Агнеты, были и бедняки, и самые зажиточные граждане города – проблемы то у всех были общие, человеческие проблемы…Не боясь заразиться «черным проклятием», голубоглазая Урсула всех встречала со своей светлой и доброй улыбкой, для всех находила нужное лечение и нужные слова…Кроме местных, за помощью к ведуньям приезжали и жители соседних городков – их врачеватели тоже не справлялись с «черным проклятием» и, тем более, с многочисленными страхами, накрывшими людей в период темного Срединовремения.
- …Вам – тебе и Урсуле - нужно затаиться: началась массовая «большая охота», - влетел как – то вечером к ней в дом обеспокоенный Хьюго, с которым ее связывала теплая и искренняя дружба. Хьюго был не простой человек – он заметно выделялся из местных своим пронзительным умом, врожденной интеллигентностью и отличными манерами, присущими скорее аристократу, чем среднестатистической челяди. Переехавший из столичного города Эморы в их маленький городок по неизвестным на то причинам, он поселился с семьей по соседству с Агнетой, чей старый и прохудившийся дом находился на окраине города возле густого леса. Это соседство совсем ее не напрятало: отнюдь – ей даже приятно было общество этих светлых людей, с которыми она с удовольствием разделила свой многолетний и уединенный образ жизни. Одинокая сирота, она нашла в этой семье свою отдушину и утешение, поэтому они частенько устраивали совместные чаепития на просторной веранде дома Хьюго и часами разговаривали о чудесах и волшебствах этого мира. Ее дивный сосед в прошлом был то ли ученым, то ли философом – но так или иначе, с ним она могла открыто говорить по душам, не пытаясь подобрать правильные слова. Его жене она неоднократно помогала своей «магией слова и ощущений» - так окрестил Хьюго ее природный дар, а с их детишками она периодически занималась волшебством, обучая их языку Вселенной. Ее соседи да верная подруга Урсула были единственными людьми в этом городе, с которыми она могла быть собой и не бояться раскрывать свою душу, что делало ее, не смотря на личное одиночество, почти счастливой.
Опасения Хьюго были не напрасными: за последние годы «большая охота» на ведьм набирала свои обороты, и число судебных процессов над ними резко возросло. «Все объяснимо, - грустно сокрушался умный Хьюго, - экономический кризис по всей Эребе, голод, ухудшение климата, неурожаи, массовая гибель скота, мор, эпидемии – все эти беды порождают всеобщую панику и усиливают склонность недалеких людей искать тайную причину своих несчастий. А в ком еще ее можно найти, как не в тех необычных и наделенных высшим Даром людях, выделяющихся из общей массы своим незаурядным талантом и способностями?...» .
- ...Затаиться – это как?... – удивленно спросила Агнета, протягивая уставшему с дальней дороги Хьюго стакан прохладной родниковой воды.
- Как минимум, прекратить оказывать помощь, если еще не поздно, - выдохнул он, вытирая пот с разгоряченного лица. – Я несколько дней был по делам в соседних областях, как ты знаешь – и уже дважды был свидетелем массовых казней над ведьмами. Это ужасно, Агнета! «Метла» по полному метет, и руководствуясь ее бреднями как инструкцией по проведению «охоты», местные клирики и законники довольно потирают руки, получив теоретическое и законное основание выступить войной против ведьм.
- Страшные вещи ты рассказываешь, - содрогнулась от услышанного Агнета, - но ведь это всего лишь книга – бредовый трактат злобного человеконенавистника и манипулятора, предавшего гонениям Истинные Знания и перекрутившего их Суть…
- Ой, - закачал головой Хьюго, - еретические речи у тебя, Агнета, хотя все правильно ты говоришь… Но он имеет большое влияние в высших кругах Эребы, которым выгодно держать людей в страхах и повиновении, чтобы проще было этим управлять. Для этого они и создали Великую Инквизицию, чтобы вместо решения многочисленных проблем, переводить стрелки на якобы виновных, нагнетая тем самым и без того напряженную обстановку. Некоторые считают, что массовый голод и большой кризис требуют сокращения народонаселения – и это тоже входит в их планы: вместо того, чтобы искать лекарства от «черного проклятия», людям дают возможность умереть.
- А еще лучше, чтобы вы с Урсулой скрылись как можно дальше из этого города, - продолжил Хьюго, - так как слава о ваших неоднозначных способностях распространилась и на ближайшие окрестности.
- У нас в городе есть немало травниц, - попыталась возразить Агнета, - и что такого в простом утешении людей, когда я всего лишь нахожу верные слова, чтобы облегчить им боль и страдания?...
- Ты сама знаешь, что это «не всего лишь», - нахмурился Хьюго, - ты – видящая и чувствующая, а это уже преступление с точки зрения «Метлы». Что касается травниц и трав, то среди сгоревших на костре есть немало тех, кто вообще далек от народного врачевания – и им все равно нашли что приписать в обвинение. И, наконец, твой ярковыраженный ведьмацкий облик и «метка Оракула» - добавил он, кивнув на темную родинку, расположенную прямо в центре горла Агнеты.
- Вообщем, собирайтесь – тут не место красивым и мудрым людям. По крайней мере, пока, - красноречиво произнес Хьюго, - мы с Элиной и некоторыми моими хорошими друзьями поможем вам скрыться…
- ….И не подумаю! – воскликнула Урсула, собирающая свои травы на рассвете на любимой лесной поляне, где ее нашла Агнета. – Любовь и милосердие должны спасти этот мир – я в это искренне верю. Зачем нам бояться?...Мы многим помогли и помогаем в этом городе, включая самих градоначальника и судью – нас это не коснется.
- Урсула, боюсь, что авторитеты тут не помогут, - неуверенно проговорила Агнета, плетя большой венок из белоснежных ромашек и синих васильков, покрывающих поляну цветным одеялом.
- Я поняла! – звонко рассмеялась Урсула, откинувшись в благоуханные травы, - ты разуверилась в своих чарах, которые до сих пор не подействовали на нашего врачевателя, поэтому решила спастись бегством!
- Это не смешно, Урсула, - слегка покраснела Агнета, чью сердечную тайну знала только ее подруга. – Алан тут вообще не причем: он не от мира сего…
- Можно подумать, что ты от этого мира, - не унималась Урсула, вплетая в непослушные огненные волосы подруги длинный стебель василька.
- Я и сама не собираюсь никуда бежать – это все Хьюго под впечатлением от увиденного, - произнесла Агнета, пытаясь легко улыбнуться.
- Да, темные нынче времена…. – голубые глаза Урсулы посерели от внутренней боли, - но наше место – тут.
- Ты права, - вздохнула Агнета, и снова подумала о чудаковатом и нелюдимом врачевателе Алене, который жил на противоположном конце города и славился не только своими врачебными талантами, но и притягательной внешностью. Высокий темноволосый врач с выразительными и глубокими глазами, в которых словно отражались все судьбы мира, не так дано появился в их городе и был предметом фантазий многих как незамужних дев, так и степенных дам, которые так и вились вокруг его небольшой лавки. Однако он был полностью погружен в свою работу, и единственный человек в городе, с которым он иногда общался, был священник Мартин – он частенько захаживал к нему в храм после службы. В городе говорили, что Алан использовал какие – то дивные заморские лекарства, помогающие от многих хворей, но, по тайным слухам, не все так было просто….
Сбросив навязчивый образ странного врача, Агнета поспешила в город – жена судьи ждала ее для очередного «разговора по душам».
….На следующий день взяли Урсулу. К ней ворвались посреди ночи и, грубо стянув с кровати за длинную косу, поволокли в местную темницу, бросив на мокрый и холодный пол вместе с другими ведьмами и колдунами Берга, которых за день обнаружилось больше десятка. О том, как ее пытали, и как она мучилась, говорили многочисленные кровавые раны на ее истерзанном теле и лице – уже в таком виде она предстала на столбе, выставленном на площади вместе с остальными. Пытки и признания согласно закону проходили быстро: по методике, указанной в трактате «Метла», все ведьмаки раскалывались за один – максимум два захода, и уже на следующий день после их признания их предавали очищающему огню.
Ослепшая и опухшая от слез, Агнета первая подошла к столбу, на котором висела Урсула, пока не стали стягиваться любопытные горожане.
- Уходи отсюда, тебе тут нельзя находиться… - окровавленными губами прошептала Урсула, которая еще находилась в сознании.
- Что они с тобой сделали… - горько расплакалась Агнета, опустившись на землю возле ее столба.
- Ты же знаешь, какая я счастливая, - попыталась улыбнуться Урсула, - у меня от рождения так много родимых пятен, что они все игры поломали, пересчитывая «ведьмины знаки»…Это было нестерпимо больно, но я все равно не признавалась, пока они не стали меня раздевать, а этого я уже не перенесла…
- И ты призналась?... – сквозь слезы воскликнула Агнета.
- Да. Еще до того, как они стали хватать меня руками, - горько прошептала Урсула, - лучше стать ведьмой, чем потерять свою честь… Не плачь…меня бы все равно приговорили…оттуда никто не выходит без приговора… Уходи, Агнета, немедленно уходи – следующей будешь ты, - с мольбой просила она, и из ее посеревших глаз обильно лились слезы.
Агнета ничего не успела сказать, как чьи – то сильные руки подняли ее с земли – это был вездесущий Хьюго.
- Тише, тише… - шептал он, унося ее на руках как можно быстрее от этого страшного места. Она не сопротивлялась, а просто захлебывалась в рыданиях…
На протяжении последующей недели Хьюго с женой неусыпно за ней следили, пытаясь организовать ей настоящий домашний арест, хотя это было бесполезно: свободолюбивая Агнета и в хорошие времена отвергала любые формы давления над собой. А теперь, после того, как на центральной площади ветер развеял золу, и догорели последние полянища, ей уже нечего было терять. С потерей Урсулы она потеряла веру в людей, которым самоотверженно помогала всю свою сознательную жизнь. Это служение стало ее судьбой, ради него она добровольно отреклась от возможности стать счастливой в паре, хотя ее сердце ни на кого не откликалось, словно его избранника вообще не было в этом мире. Ее поразил не так костер инквизиции, как добровольное и безмолвное в нем участие всех тех, кому они отдали частичку свой души. Как там любил говорить священник Мартин?... «Прощение открывает путь к спасению?»….Ей не нужно было никакое спасение, потому что она не собиралась никого простить. Единственное, о чем она сожалела в последние дни своей жизни, так как предчувствовала свой близкий конец, что так и не заговорила с темноволосым врачевателем, который исподволь наблюдал за ней на расстоянии, когда они случайно пересекались на рыночной площади…
….- Церковный суд признал тебя виноватой, а мне, как представителю власти на месте, необходимо получить твое добровольное признание, и как можно скорее, - произнес судья Варин на первом допросе. Неловко откашлявшись, он протер платком свое раскрасневшееся лицо и пониженным голосом произнес: - чем быстрее ты, ведьма Агнета, раскаешься в своих темных злодеяниях, тем быстрее будет твоя кара. И тем меньше будет предварительных мучений….Судья явно намекал на предстоящие пытки, которые проходили так тяжело и мучительно, что было проще признаться в том, чего не было, чем доказывать обратное. Тем более, как увидела Агнета, он всячески пытался скрыть слабые угрызения совести, если таковая вообще у него была. Она неоднократно помогала его жене справиться с душевным недугом, из –за чего чуть не развалился их брак, а ему самому пару раз помогла с тайными советами на уровне предчувствий, благодаря чему он остался на своем важном посту. Правда, заплатив ей за услуги пару серебряных монет, Варин сразу предпочел забыть о ее помощи, и в момент его торжественного назначения поблагодарил за эту честь свои собственные заслуги и Господа, торжественно пообещав городу служить верой и правдой, помогая людям и Великой Инквизиции.
- Я виновна лишь в том, - гордо ответила Агнета, буровя своим пронизывающим взглядом узенькие и заплывшие жиром глаза судьи, - что помогала своим даром, данным Свыше самим Создателем, таким никчёмным личностям, как ты, Варин. Ты и тебе подобные не готовы принимать столь щедрые дары, поэтому вам проще нас сжигать, чем разжечь в своих собственных неразвитых душах Искру Божественного Пламени.
- На признание ведьму! – заорал побагровевший от злости Варин, которого эта девка посмела так унизить перед почетными людьми города. Здоровяк – охранник, грубо толкнув ее в спину, крепко схватил за руку и потащил по крутым металлическим лестницам в темное подземелье, откуда веяло сыростью и смертью. В полумраке пыточной комнаты зловеще блестел металл уродливых предметов, вырывающих правду их своих жертв, а несколько палачей с закрывающими лицо черными колпаками уже нагревали над огнем ржавые иглы – основной инструмент вытягивания признания.
- Раздевайся! – рявкнул один из палачей, и его глаза страстно блеснули из – под прорезей на маске. Он мысленно уже раздевал и ощупывал эту ведьму, при виде которой много мужчин города тайно глотали слюни.
- Не сейчас! – остановил его напарник, - ты ещё успеешь насмотреться! Начнем с «ведьминых знаков» - их у нее немало на лице. Я уже вижу первую метку: три едва уловимых пятна, расположенных треугольником…А вот и главное доказательство ее темной силы – «метка оракула» на горле, с помощью которой она не только чревовещает разные тайные вещи, общаясь с демоническими силами, но и кормит их своей кровью!
«Какая глубокая темнота!» – подумала Агнета, которая предпочитала поскорее умереть, чем быть позорно осмотренной этими мордоворотами.
Ткнув иглой в родинку, второй палач воскликнул: - это она! Дальше можно уже и не смотреть! Признавайся, ведьма, и иди на очищающий огонь! Игла заходила в горло все сильнее и глубже, пока от нечеловеческой боли она не потеряла сознание. Очнувшись через минуту на холодном полу из-за грязной воды, которую вылили ей на лицо, она услышала тихий шепот карателя: - Давай на этом и остановимся. Лучше признайся сразу, чтобы избежать остальных мучений….И еще… Я помню, как ты однажды помогла моей матери…Я же могу помочь тебе только тем, что могу остановить твои муки…
- Да, признаюсь, я – ведьма! – закричала Агнета, приподнимаясь на полу, - и я горжусь этим, так как ведаю тайными и сакральными знаниями, способными помочь многим людям. И я не раскаиваюсь в своих грехах, которые не успела наработать на этой земле, как вы свои…Единственный мой грех – это доверие людям и слепая вера в их человечность. Но видит Бог, я делала, что могла, чтобы развеять в ваших душах тьму и вывести вас на свет…
- Все. Призналась. – быстро произнес палач и поднял ее с пола. – Но, поскольку призналась она крайне уклончиво и противоречиво, будет ей последнее испытание – Метла.
- Да ну, Самюэль, так быстро… - разочарованно прохрипел его напарник, который предвкушал долгие и приятные пытки этой зеленоглазой бестии.
- Тебе еще хватит ведьм на твоем веку, - рявкнул на него Самюэль, а сам быстро прошептал Агнете, пока тащил ее к выходу. – Смерть на костре – самое мучительное из всего, что только существует…Думаю, что ты не достойна таких страданий, хотя я все равно не верю во все эти магические ощущения и прочие ясночувствования, или чем ты там владеешь.. Но Метла – это самый быстрый вид смерти, который имеет маленький шанс на твое выживание…Я специально толкну тебя с того обрыва, где нет камней на дне и большое течение – даст Бог, ты выплывешь на другом конце реки. А там – куда глаза глядят…
Испытание водой под названием «Метла» было беспроигрышной смертью для ведьмы – только с той разницей, насколько она будет долгой и мучительной. В глубине души каждая приговоренная в тайне молилась пройти этот «тест» как самый быстрый и безболезненный в отличие от сжигания заживо. Ведьму подводили к краю высокого обрыва, крепко связывали ей ноги и руки, предварительно сажая на метлу. Считалось, что если она виновата, то непременно освободится и взлетит на этой метле в воздух, как и подобает истинной ведьме. А если она невиновна, то утонет и разобьется о каменистое дно. Это испытание проводилось не так часто, ибо массовое количество невиновных могло существенно дискредитировать деяния Великой Инквизиции и пошатнуть авторитет самого трактата «Метла». Поэтому проводили его крайне редко и в единичных случаях – с целью зрелищности и показушного усиления страхов: мол де, как от ведьмовства страдают невинные жертвы.
…Под всеобщие свисты и улюлюканье толпы, получившей долгожданные хлеб и зрелища, Агнету повели к реке – в сторону самых крутых обрывов, с которых открывался живописный вид на зеленые горы окружающего городок каньона. Воспользовавшись общей заворухой и суетой, через толпу зрителей к ней протиснулся Хьюго и быстро прошептал:
- Ничего не бойся. Я хорошо заплатил этому уроду, с которым у тебя еще, по – видимому, свои личные счеты…Он тебя скинет с самого безопасного места, где внизу нет камней и много густых прибрежных кустов…Там в воде я тебя сразу подхвачу, сниму веревки, и мы отправимся по течению реки…
- Прочь от ведьмы, если не хочешь последовать за ней! – один из охранников грубо оттолкнул Хьюго и, ударив ее жесткой плетью, поволок дальше. Над обрывом ее руки крепко завязали толстой бечёвкой, а между связанных в лодыжках ног грубо просунули старую и длинную метлу. Толпа ликовала в предвкушении зрелища – такое не часто можно было увидеть в их скучающем и сонном Берге.
- Молись, чтобы ты не утонула…., - пробормотал Самюэль, которого слегка напрягало это задание, и быстро столкнул ее с берега.
….Она резко пришла в себя то ли от сильного удара об воду, то ли от волны свежего воздуха, то ли свободы в занемевших руках и ногах. Первое, что она увидела – было ярко синее небо над ее головой, на котором нежились пушистые облака, и первое, что она почувствовала – сильные руки Хьюго, поддерживающего ее под спину.
- Расслабься – все хорошо…сейчас мы отплывем чуть подальше – к кустам – и я тебя отпущу… - шептал ей Хьюго, выплывая в безопасное место с ней на руках. Доплыв до густых камышей, не видных с горы, он бережно опустил ее на мелкое илистое дно. Откуда - то сверху доносились крики зевак, высматривающих на реке тело утопшей – ни у кого уже не возникало сомнений, что несчастная Агнета оказалась жертвой ведьмацких происков. Не понятно, о чем больше жалела толпа: о погибшей и невинной девушке или о потерянной возможности увидеть легендарное чудо полета ведьмы на метле…
- Подождем немного, пока они не успокоятся и не разойдутся, - сказал Хьюго, убирая с ее бледного лица растрепанные мокрые волосы. – А потом отправимся вплавь вдоль реки. Там, в ее устье, нас будут ждать мои товарищи, которые тебе помогут бежать подальше от этого проклятого места. А затем у тебя начнется новая жизнь…
- Зря…. – прошептала Агнета, безучастно глядя на Хьюго потухшими глазами.
- Что – зря?... – недоуменно спросил ее друг.
- Все это зря, - повторила она, заплетая в тугую косу свои длинные волосы. – Никакой новой жизни уже не будет – все равно все повторится, и не важно, где бы я не была. Люди везде сейчас одинаковые, поэтому, как веревочке не виться, а конец один и тот же будет…
- Не говори так! – воскликнул Хьюго, - Это темное Срединовремение однажды закончится, и то, что люди называют сегодня ведьмовством – завтра станет Истинными Знаниями, освещающими им путь по дороге к Свету. И кто – то должен их вести через этот туман и мглу, кто – то должен держать впереди себя фонарь…Я понимаю твои чувства и твою обиду, но сделай правильный выбор в пользу человечества!
- Я его уже сделала, - Агнета резко оттолкнула Хьюго и быстро, словно с удвоенной силой, побежала вдоль кустов к берегу, видному с горы.
- Что ты творишь?...Куда ты?... – бросился за ней Хьюго.
- Оставайся на месте! – обернулась она, остановив его решительным жестом. – Ты нужен свой семье. Ты нужен людям. Ты – один из немногих, в ком живет Свет. Я БЛАГОдарна тебе за все. Но это мой выбор!
- Эй, жители Берга! Я вернулась! – закричала она с берега, размахивая руками. – Полет не состоялся, потому что слегка промокла моя метла, но мое ведьмовство вернуло меня к вам, чтобы сказать правду!
- Она жива! – горожане, расталкивая друг друга, бросились к подножью горы, чтобы разглядеть внизу живую ведьму, стоявшую на берегу в мокрой одежде. Ее горделивая осанка, горящие ярким изумрудом зеленые глаза и блестящие на солнце медные волосы пугали и завораживали одновременно.
- Сумасшедшая все – таки баба, - разочарованно пробормотал Самюэль и, повернувшись к охране, громко крикнул: - Взять ее!
- Не утруждайте себя! – закричала с берега Агнета. – Я сама сейчас к вам приду. А вы готовьте свой костер, чтобы как можно скорее сжечь на нем то, что предназначалось именно для вас: истину, знания, добро, милосердие, радость, любовь…Вы ненавидите меня, потому что я не похожа на вас и вижу вас насквозь – со всеми вашими страхами, слабостями и пороками. Вы блуждаете в потемках своего сознания и называете этот туман жизнью, хотя жизнь походит мимо вас. Вы привыкли лгать, красть, убивать и ненавидеть – вам так проще прятать свои животные страхи. Вы не умеете любить, ценить, прощать и быть благодарными, вы кусаете руку, кормящую вас, но при этом лижете сапог пинающей вас ноги…Мне вас жаль. И я рада, что покидаю этот мир, не готовый к Свету Знаний.
- Господи! Ее гордыня погубила ее, - застонал Хьюго, который слышал все ее речи, - так глупо взять и все испортить….И только потому, что она не захотела принять и простить….
….«Разве можно так предавать свой Дар?».... – промелькнуло в ее сознании, когда к костру был поднесен первый факел, и в глубине ватры появились первые огоньки пламени .
«Может, не надо было идти на поводу у своих же болезненных чувств, затмивших разум и толкнувших на неверный Выбор?...А впрочем, какая уже разница, если обратного пути все равно нет….». Костер приближался все ближе, а поленья трещали все громче…Пробежал первый жар по ногам – и началась сплошная боль…
…Он заведомо шел по дальней дороге от площади, зная о расправе над ведьмой – отступницей. Он уходил из этого города. Навсегда, захватив с собой старую шляпу и небольшой чемодан, где большую часть занимали ценные книги, рабочие инструменты и собственные рукописи, написанные на протяжении всех лет его практики. Он чувствовал себя потерянным и ненужным этому городу и этим людям, для которых так и не раскрыл свои тайные знания, оставшиеся на исписанных рваным почерком страницах. Его помощь как врачевателя была безусловно полезной во времена бушующего «черного проклятия», но он мог бы дать им гораздо большее, чем те традиционные медицинские азы, которыми он пользовался. Но они были к этому не готовы. Впрочем, как и он был не готов делиться тем, что могло бы сделать их здоровыми и счастливыми. Несвоевременность – вечная драма этого времени… «Алан, ты бежишь от самого себя, - сказал ему на прощание его друг – священник Мартин, - но куда бы ты не пришел – ты все равно останешься с собой…». Из темноты вдалеке он увидел языки пламени, вздымающиеся к небу, и эхом раздающиеся голоса зевак, наблюдающих над казнью. На секунду он остановился, глядя на невероятно большой огонь, уходящий к звездам – в этот раз суд особенно постарался, собрав такой огромный костер…Его сердце сжалось от боли, грусти, тоски, одиночества и – чего – то еще, чему он сам не мог найти точное определение… Тяжело вздохнув, он ускорил шаг и, не оборачиваясь, поспешил в сторону лесной дороги, чтобы как можно быстрее покинуть это место и все забыть.
…Единственное, о чем он действительно сожалел все последние годы своей жизни, прозябая на чужбине в нищете, одиночестве и забвении, что так и не осмелился когда – то подойти к той зеленоглазой ведьме – единственному существу на этом свете, затронувшему его сердце…
А Агнета в последние секунды своей жизни, когда адская боль и удушье стали погружать ее в полную темноту, пожалела лишь о том, что уходит с обожжённой душой, так и не получившей Прощения и Отпущения в собственной обиде…
Comentarios